Атлант расправил плечи

О чем роман Айн Рэнд

Роман Айн Рэнд «Атлант расправил плечи» занимает особое место в мировой литературе благодаря своей глубокой философской основе и социальному посылу. Это произведение-антиутопия, рассказывающее о мире, где государственное давление и идеология равенства приводят к упадку общества и экономики.

Основные темы романа связаны с конфликтом между творческим потенциалом личности и ограничениями, накладываемыми обществом. Рэнд поднимает вопросы: какую роль играет свобода предпринимательства и личная ответственность в развитии общества, и что происходит, когда талантливые люди перестают поддерживать систему, но продолжают испытывать на себе бремя чужих ожиданий.

Автор противопоставляет созидательных личностей — «атлантов», которые держат мир на своих плечах, — и тех, кто паразитирует на их труде, защищая идеи уравниловки и государственного контроля. Центральный посыл: без свободы мысли и действия нет прогресса.

Роман разделён на три части, каждая из которых раскрывает отдельный этап кризиса:

• Первая часть знакомит читателя с металлургическими промышленниками и инженерами, которые сталкиваются с всё возрастающими трудностями из-за бюрократии и ограничений.
• Вторая часть описывает постепенное исчезновение ключевых деятелей промышленности, которые уходят в «забастовку разума», отказываясь от жизни, в которой их ценности и усилия принижаются.
• Третья часть показывает последствия этого ухода: экономика рушится, общество погружается в хаос, и оставшиеся герои формируют новую философию и образ жизни, основанные на личной свободе и правах личности.
• Хэнк Риарден — гениальный промышленник и изобретатель, который после череды несправедливостей решает отказаться от участия в обществе, уходя в забастовку разума.
• Дагни Таггерт — сильная и решительная владелица железнодорожной компании, пытающаяся удержать бизнес на плаву вопреки давлению правительства и уходу ключевых специалистов.
• Джон Голт — загадочный человек, символ «забастовки разума», который становится лидером уходящих из системы талантов и воплощением философии автора.

Каждый из героев отражает борьбу между внутренними убеждениями и внешним миром, сталкиваясь с последствиями своих выборов.

Основой книги служит философия объективизма, разработанная самой Айн Рэнд. Она отстаивает идеи:

• Рационального эгоизма, где личная выгода и счастье считаются высшими моральными целями.
• Капитализма как единственной системы, позволяющей свободному обмену и реализации организма личности.
• Отвержения альтруизма, который, по мнению автора, ведёт к подавлению индивидуальности и творческого начала.

Рэнд убеждена, что человек должен жить ради себя, используя разум и предприимчивость для собственного развития.

«Атлант расправил плечи» вызвала широкий резонанс и многочисленные споры. Книга приобрела культовый статус среди сторонников либертарианства и индивидуализма, но подверглась критике за чрезмерный идеализм и отторжение социальной ответственности. Критики обвиняли Рэнд в презрении к коллективным ценностям и социальной солидарности, а также в одномерном взгляде на человеческую природу.

Тем не менее произведение продолжает влиять на политические и философские дискуссии, вызывая живой интерес и стимулируя размышления о балансе между свободой и справедливостью.

Часть первая — Без противоречий

Глава 1 — Тема

Первая глава начинается с вопроса, ставшего символом безнадежности и непонимания — «Кто такой Джон Галт?». Этим вопросом безликий бродяга обращается к Эдди Виллерсу, служащему компании «Таггарт трансконтинентал». Виллерс чувствует смутную тревогу — в мире словно надвигается нечто непоправимое, а вокруг жизни и города тихо разрушаются. На улицах рушатся дома, техника ветшает, и люди говорят о неисправностях и нехватке — но без возмущения, с тупым смирением. Даже его детское воспоминание о когда-то могучем дубе, оказавшемся изнутри гнилым, становится для Эдди символом распада — власти, веры, жизни.

Эдди приходит в штаб-квартиру компании — сияющее здание, которое кажется последней твердыней порядка. В кабинете президента, Джеймса Таггарта, он напрасно пытается добиться действий: важнейшая линия Рио-Норт разрушена, поезда сходят с рельсов, клиенты уходят, но глава компании не проявляет тревоги. Таггарт говорит об «уверенности в будущем», защищает неумелого поставщика Орена Бойла и отмахивается от предложений что-либо менять. Его рассуждения полны демагогии — он прикрывается словами о «справедливости», «социальной ответственности», «равновесии экономики», но избегает решать очевидные проблемы. Между тем конкурент — железная дорога «Финикс—Дуранго» — под руководством энергичного Эллиса Вайета захватывает все перевозки в Колорадо, новом промышленном центре страны. Эдди понимает, что Таггарт ничего не сделает — и в глазах старого секретаря, повторяющего: «Бесполезно. Всё бесполезно», — он видит тот же циничный упадок, что и в глазах бродяги. Мир тупо катится к краху.

Далее повествование переключается к Дэгни Таггарт — вице-президенту компании, женщине, которая действительно держит дорогу на плаву. Она едет в поезде «Комета» и на мгновение забывается, слушая прекрасную неизвестную мелодию, похожую на музыку Ричарда Хэйли, заброшенного гения. Но музыка оказывается просто насвистыванием молодого кондуктора — и эта странная мелодия, которой как будто не существует, становится для Дэгни символом чего-то утерянного, почти невозможного.

Когда «Комета» внезапно останавливается из-за неисправного семафора, Дэгни берет инициативу в свои руки. Узнав, что поезд стоит уже час и никто не решается принять решение без «указаний сверху», она приказывает вести состав дальше. Только тогда машинисты, поражённые ее уверенностью, узнают, кто перед ними: Дэгни Таггарт, человек, реально управляющий «Таггарт трансконтинентал».

Вернувшись в Нью-Йорк, Дэгни с новой решимостью берётся за дело. В кабинете брата она объявляет, что закажет новые рельсы у Генри Реардэна, изобретшего уникальный и сверхпрочный металл. Джеймс возражает, ссылаясь на советы, комитеты и общественное мнение, боится нарушить свои связи с конкурентом Реардэна — Ореном Бойлом, — и прикрывается разговорами о «справедливости и равенстве». Дэгни холодно обрывает его и берет всю ответственность на себя, твердо решая построить новую линию Рио-Норт из металла Реардэна — несмотря ни на чьи сомнения и сопротивление.

После совещания она вызывает к себе талантливого инженера Оуэна Келлога, чтобы предложить ему повышение. Но тот неожиданно заявляет, что увольняется — без объяснений и без новой работы. Он уходит спокойно, без озлобления, лишь с загадочной улыбкой и фразой: «Кто такой Джон Галт?» — словно повторяя пароль неведомого бегства лучших людей.

Так глава замыкается тем же вопросом, с которого началась. На фоне всеобщего безразличия и развала лишь несколько человек — Эдди, Дэгни и Реардэн — еще держат мир в движении. Остальные живут, словно дуб, сгнивший изнутри, чей мертвый ствол только кажется стоящим прочно.

Глава 2 — Цепь

Ночью поезд «Таггарт трансконтинентал» проезжает мимо огромного сталелитейного завода, озарённого красноватым светом. Пассажиры смотрят на это равнодушно, не подозревая, что становятся свидетелями великого события — первой плавки нового металла Реардэна. В литейном цехе ослепительный поток бело-оранжевого металла вытекает из мартена, подчиняясь человеческой воле с почти живой грацией. Люди наблюдают рождение нового материала — прочнее, чем сталь, — но лишь один человек осознаёт величие происходящего. Это Хэнк Реардэн, высокий, суровый мужчина, посвятивший изобретению своего металла десять лет жизни, труда и отчаяния. В тишине он принимает свой внутренний триумф — без фанфар, без свидетелей, лишь с понимающей улыбкой рабочего.

Возвращаясь домой по тёмной дороге, Реардэн держит в кармане браслет — сделанный из первой плавки сплава подарок для жены. В его памяти всплывают годы упорных экспериментов, ночи, полные разочарований и отчаянной веры в успех, воспоминания о юношеских годах, когда он впервые взял в руки кирку на руднике. Он ощущает горькое, почти болезненное счастье, понимая, что его путь увенчан успехом. Из тяжёлых лет борьбы внутри него выковался сплав характера — спокойный, стойкий, гордый. Он идет к дому, окрылённый чувством победы и надежды на понимание, которое ждёт от близких.

Но, переступив порог, Реардэн сразу сталкивается с холодом и язвительностью. Жена Лилиан язвительно приветствует его, мать упрекает в забывчивости и равнодушии, брат Филипп делает снисходительные замечания. Даже старый друг, Пол Ларкин, сидящий рядом, не приносит избавления — его покорная, вечно беспомощная натура раздражает Реардэна ещё больше. Когда Лилиан говорит, что собирается устроить торжественный приём к их годовщине, Реардэн покорно обещает быть дома, решив, что должен уважать хотя бы её намерения.

Желая сделать жене искренний подарок, он вручает ей браслет из нового металла — символ своей любви и труда. Но Лилиан с насмешкой принимает его, сравнивая с кухонными принадлежностями и деталью мостов. Для Реардэна этот момент становится ударом — он осознаёт пропасть между их мирами. Мать обвиняет его в эгоизме, брат в холодности, жена в тщеславии. Он садится у камина, измученный пустотой.

Позже Пол Ларкин заговорчиво выражает беспокойство: «ты непопулярен, Хэнк», — намекая на враждебность общественного мнения и подчёркивая важность политика в Вашингтоне. Разговор лишь усиливает презрение Реардэна к тому, как устроен мир, но в этих словах звучит тревожное предчувствие приближающегося давления власти и общества.

Брат Филипп, рассказав о своём участии в обществе «Друзья всемирного прогресса», жалуется на трудности сбора пожертвований. В его словах сквозит завуалированная просьба о деньгах, и Реардэн, ведомый добротой и внутренним чувством праздника, дарит ему десять тысяч долларов. Но в ответ видит не радость, а холодное недоумение и моральное превосходство. Филипп стыдливо просит выдать деньги наличными, чтобы скрыть источник пожертвования — ведь Реардэн считается реакционером. Это становится последним унижением. Его жест доброты превращается в обвинение. Лилиан, наблюдая со стороны, поднимает браслет и с язвительной усмешкой произносит:

«Цепь. Красивая, правда? Это цепь, на которой он всех нас держит».

---

Так завершается глава, в которой Реардэн — человек-титан, покоривший металл, — оказывается пленником собственного дома. Его честь, труд и чистые намерения наталкиваются на непонимание и издёвку тех, кого он хотел любить. Мир, в котором он творит, не способен разделить его радость и величие — и в сиянии плавильного огня впервые проступает тревожный контраст между созидателем и обществом, живущим на его труде.

Глава 3 — Вершина и дно

Глава открывается описанием странного, почти подземного бара на вершине нью-йоркского небоскрёба, где за круглым столом встречаются четверо — президент «Таггарт трансконтинентал» Джеймс Таггарт, промышленник Орен Бойл, чиновник Висли Мауч и предприниматель Пол Ларкин. В приглушённой, гнетущей атмосфере они ведут разговоры о национальной экономике, ответственности бизнеса и необходимости «коллективизма», прикрывая пустыми словами собственную алчность и некомпетентность. Бойл жалуется на нехватку руды, оправдывая неудачи своего концерна «Ассошиэйтэд стил», и намекает, что государство должно перераспределить ресурсы. Таггарт соглашается, играя словами о «социальной справедливости», и явно рассчитывает добиться для себя выгоды. Завершается их разговор негласным соглашением: Таггарт обещает посодействовать друзьям в Вашингтоне, а Бойл — пролоббировать интересы его компании. Таким образом, за пустыми фразами о долге и морали куется очередная сделка взаимных услуг.

После их ухода становится ясно, что главная цель встречи — осудить новую железнодорожную линию Сан-Себастьян и металл Урии Реардэна, изобретение, вызывающее зависть и страх у посредственных промышленников. В полутьме их разговоры пропитаны лицемерием и завуалированными угрозами — мир бизнеса явно разложился, а успех и талант стали объектом травли.

Когда Бойл и Таггарт выходят на улицу из подземного бара, небоскрёб над ними кажется мечом, занесённым над городом. Джим, чувствуя тревогу, думает о грядущем разговоре с сестрой.

Далее повествование переносится в прошлое: девятилетняя Дэгни Таггарт впервые осознаёт свою мечту руководить «Таггарт трансконтинентал». С тех пор жизнь её неразрывно связана с дорогой — этот мир рельсов, сигнальных огней и сверкающих локомотивов становится для неё воплощением разума и человеческого гения. В школе она испытывает это же чувство, решая задачи по математике: восторг от ясности и порядка закона. Сила, точность и воля — три качества, которыми она живёт.

С детства её считали заносчивой и эгоистичной, но она просто не могла притворяться посредственностью. В шестнадцать лет Дэгни начала работать на железной дороге, проходя путь от ночного диспетчера до управляющего. После смерти отца компания переходит к её брату Джеймсу — человеку, чьё «мастерство» состоит в умении угождать влиятельным чиновникам. Дэгни, не стремясь к президентскому креслу, берёт на себя реальную работу, исправляя последствия его решений.

Главной катастрофой стала линия Сан-Себастьян — безумное предприятие, поддержанное правительством Мексики и финансированное по настоянию Джима. Оно должно было обслуживать рудники Франциско д’Анконии, легендарного южноамериканского магната и прежнего друга Дэгни, когда-то одного из самых гениальных людей индустрии. Проект с самого начала казался авантюрой: вместо модернизации собственной изношенной сети компания строила дорогу в бесплодную пустыню, поверив в мираж богатейших залежей меди.

Все возражения Дэгни были проигнорированы. Совет директоров, опьянённый благими словами о помощи «отсталой стране», единодушно утвердил строительство. Мексика обещала контракты на двести лет, а политики в Вашингтоне приветствовали «братское сотрудничество». Стройка превратилась в бездонную дыру: миллионы ушли впустую, путь тянулся со скоростью пять миль в месяц, а на главной линии Рио-Норт происходили аварии и обвалы. Дэгни, отчаявшись исправлять чужие ошибки, собирается уйти, но, видя полную разруху, понимает, что без неё дорога просто погибнет. Совет неожиданно назначает её вице-президентом, надеясь переложить груз ответственности. Она доводит строительство до конца, но рудники так и не начинают работать.

Вечером, уставшая после дня споров, Дэгни вызывает по телефону Хэнка Реардэна, уверенного, надёжного стального короля, который обещает обеспечить новую партию рельсов. Его спокойная сила поддерживает её, хотя впереди, как всегда, хаос.

Тут появляется Джим — раздражённый, потерявший самообладание. Он обвиняет сестру в саботаже: по линии Сан-Себастьян ходит лишь один пассажирский поезд в день, к тому же с древним паровозом. Дэгни спокойно объясняет, что убрала всю технику, предвидя неизбежное — мексиканские власти вот-вот национализируют дорогу. Таггарт возмущается её «аморальностью» и показывает привычную демагогию о «моральных ценностях» и «долге перед соседями». Разговор заканчивается её твёрдым равнодушием: она знает, что правительство отнимет линию, и готовится к удару.

Позже, когда ночь поглощает город, Дэгни идёт домой через вестибюль терминала. Под его гранитными сводами стоит памятник Натаниэлю Таггарту, безжалостному основателю дороги, человеку, строившему всё только ради силы своего ума. Для Дэгни это не просто родство — это символ величия, которому она хочет соответствовать. Его фигура с гордо поднятой головой напоминает ей, ради чего стоит бороться.

У газетного киоска она покупает сигареты у старика, который мечтательно рассуждает о том, как огонь в руках человека отражает живое пламя мысли. Он замечает: «люди теперь бегут не к цели, а от страха», и заканчивает непонятной фразой, ставшей знаком времени: «Кто такой Джон Галт?» — на что Дэгни резко отвечает, что это бессмысленное выражение.

Тем временем в подземной столовой терминала Эдди Виллерс ужинает с рабочим, с которым завёл привычку откровенничать. Он рассказывает о тяжёлом положении компании, об устаревших локомотивах и бесконечных авариях, но с надеждой говорит о проекте Рио-Норт и первых поставках стали Реардэна. Разговор постепенно сводится к Дэгни: Эдди говорит о ней с тихим восхищением, как о человеке, в котором воплотилась сама дорога. Он уверен: пока она есть, «Таггарт трансконтинентал» жив.

Глава 4 — Незыблемые перводвигатели

Глава начинается с размышлений Дэгни Таггарт о движущей силе, на которой держится всё — от небоскрёбов до человеческих достижений. Возвращаясь с завода в Нью-Джерси, где ей так и не удалось добиться ответа, когда будут готовы новые дизельные двигатели, Дэгни чувствует тревогу и раздражение от всеобщей небрежности и посредственности. Её встречает Эдди Виллерс с новостью: подрядчик Макнамара внезапно закрыл своё дело и исчез, оставив их без исполнителя для строительства линии Рио-Норт.

Когда Дэгни выходит поздно вечером из офиса, она ощущает полное истощение — будто внутри неё остановился двигатель. Она идёт по городу, наблюдая пустое, разложившееся общество: безжизненные развлечения, пошлый кинематограф, цинизм и грязную безнадёжность. Её жажда — не удовольствий, а вдохновения чужим достижением — приводит её домой, где она включает музыку Ричарда Хэйли. Его Четвёртый концерт становится для неё гимном бунта и тоски по смыслу. Дэгни вспоминает судьбу композитора — гения, которого мир отверг, и который исчез, не желая участвовать в трусливой посредственности эпохи. Под звуки музыки она видит в газете фотографию Франциско Д’Анконии, человека, которого некогда любила. Газетная статья описывает его как праздного повесу, героя светского скандала, и Дэгни охватывает горечь: перед ней — деградация человека, которого она когда-то считала воплощением гения и силы.

В это время её брат Джеймс Таггарт просыпается после ночи с богатой и глупой Бетти Поуп. Их разговор полон скуки и раздражения. Единственное, что оживляет Джима, — предвкушение «поставить на место» свою сестру. Новости из Мексики приносят ему удар: правительство страны национализировало рудники и железнодорожную линию Сан-Себастьян. Несмотря на то, что проект был его собственным просчётом, на совете директоров Джим выдает себя за предусмотрительного спасителя, заявляя, будто заранее вывез из страны всё ценное, и перекладывает ответственность на других.

Дальше следует сцена заседания Национального железнодорожного союза. Под прикрытием лозунгов о «всеобщем благе» принимается резолюция «Против хищнической конкуренции», запрещающая молодым компаниям работать в районах, где уже существует крупная дорога. Это решение фактически уничтожает «Финикс–Дуранго», конкурента «Таггарт трансконтинентал». Присутствующие президенты компаний принимают резолюцию со стыдом и молчанием, зная, что совершают предательство. После заседания Джеймс Таггарт и промышленник Орен Бойл удовлетворённо обмениваются взглядами — задуманная ими сделка удалась.

Когда весть о решении достигает Дэгни, она понимает, что уничтожение дороги Дэна Конвэя лишает Колорадо жизненно важной транспортной артерии. Она идет к Конвэю, чтобы убедить его бороться, подать в суд, не сдаваться. Но Конвэй сломлен. Он считает, что должен подчиниться решению большинства, потому что «люди должны объединиться». Его вера в справедливость и смысл общего дела разрушена; он устал и собирается уйти на покой. Дэгни яростно отвергает его покорность, говорит, что мир, где лучших истребляют во имя жертвенности, не стоит спасения. Но Конвэй уже внутренне мёртв. Он признаёт, что её ждёт тяжелее судьба: ей придётся нести всё бремя борьбы за выживание лучших.

После этого Дэгни встречает Эллиса Вайета — молодого нефтяного короля Колорадо. Он появляется в её кабинете внезапно и говорит жёстко. Вайет выдвигает ультиматум: либо «Таггарт трансконтинентал» наладит движение за девять месяцев, либо он разорит всех, кто ему мешает. Её не оправдания, не обещания — ему важен результат. Дэгни спокойно отвечает, что транспорт будет обеспечен. Он уходит, потрясённый её уверенностью.

Затем Дэгни едет к металлургу Хэнку Реардэну. Она ставит перед ним задачу — ускорить поставку рельсов из его нового сплава, металла Реардэна, не за год, а за девять месяцев. Он соглашается без колебаний: «Я сделаю это». Между ними устанавливается мгновенное взаимопонимание — равенство двух рациональных и сильных людей, привыкших брать ответственность на себя. Реардэн требует надбавку к цене, и Дэгни без промедления соглашается: она ценит прямоту и честность в деловых отношениях. Их разговор полон уважения и азартной энергии. Они обсуждают безграничные возможности нового металла — сверхлёгкие локомотивы, самолёты, корабли, прочнейшие конструкции. Именно в этом разговоре проявляется общее чувство — восторг перед трудом и творением, вера в разум и созидание.

У окна, наблюдая, как кран опускает первые рельсы в грузовые вагоны, они ощущают, что их работа — это настоящее движение мира. Дэгни произносит слова: «Металл Реардэна». Для них обоих это символ новой эпохи. На мгновение между ними возникает близость — та редчайшая духовная связь, что рождается между людьми, понимающими величие друг друга.

Реардэн, почти машинально, произносит фразу о том, что они — «пара негодяев», у которых нет «духовных идеалов». Но в этих словах нет раскаяния — лишь ироничное сознание того, что их стремление к созиданию противоречит лицемерной морали мира. Дэгни тревожит это признание, но она видит в Хэнке не сомнение, а уверенность и веру в труд.

Глава завершается его спокойными словами, резюмирующими весь смысл происходящего:
кем бы они ни были, именно они двигают и спасут этот мир.

Глава 5 — Апогей рода Д’Анкония

Глава открывается новостью, принесённой Эдди Виллэрсом: мексиканские власти объявили о полном крахе рудников Сан-Себастьян, которые, после национализации, оказались бесполезными. Дэгни и Эдди поражены: Франциско Д’Анкония, человек гениального ума и редкой точности в делах, не мог так ошибиться. Дэгни решает немедленно встретиться с ним. По пути в отель «Вэйн-Фолкленд» она вспоминает своё детство, когда имя Франциско означало для неё всё, что связывало жизнь с радостью, азартом, победой.

Перед ней из памяти восстаёт образ мальчика-аристократа, потомка легендарного рода Д’Анкония, — мальчика, чьи первые слова о «аристократии денег» определили его философию. Ещё ребёнком он проявлял пытливый ум, силу и врождённую независимость. Работая посыльным, юнгой и простым рабочим, он хотел знать мир во всём его реальном трудовом устройстве. Франциско с юности верил, что цель и работа — единственное мерило человеческой ценности. С ним Дэгни чувствовала свободу, как будто он освобождал её от всевластия серого мира. В их детстве номера вагонов и заводские трубы были символами гербов современных рыцарей. Они оба мечтали стать хозяевами своих империй — он меди, она стали и рельсов.

Дэгни любила в нём всё — ясность, силу, идеал действия. Он вдохновлял её. Их дружба со временем превратилась в молчаливое и глубокое единение двух одинаковых духом людей. Она восхищалась им и боялась, чтобы он не разочаровался — не в ней, а в мире. В одной из сцен юности Франциско, стремительно взрослея, нарушает её ребёнкину самоуверенность ударом по лицу — резким, символическим прикосновением к взрослой правде: их чувства — не игра, а раскрытие силы, гордости, страсти. С этого эпизода между ними рождается то неуловимое, что соединяет ум и тело: первая вспышка влечения и взаимного признания.

Когда Дэгни взрослеет, её жизнь превращается в упорядоченный механизм труда. Она становится ночным диспетчером, её дни расписаны холодно и чётко. Мать не может понять дочь, считая её бездушной, хотя в Дэгни горит жажда жизни — только в работе и в точности дела. Ещё менее она способна понять, что у Дэгни нет интереса к обычным увеселениям. Её первый бал становится символом разочарования — столкновение живой, деятельной души с пустотой «цивилизованного» общества. Лишь с Франциско она чувствует смысл и полноту.

Именно с ним, на рассвете среди леса, она впервые переживает физическую близость — естественно, с чувством благословения жизни, не знающей стыда и запрета. Их любовь — сплав чувственности и интеллекта, работы и радости. Они были счастливы и безгрешны, не подозревая, что их блаженство конечное. Он исчезает из её жизни на годы, а вернувшись, уже другой. Франциско, успевший стать гением и владельцем всемирной империи «Д’Анкония коппер», приносит с собой странную тень — неуверенность, боль и обречённость. В ту ночь в гостинице он борется с собой, говоря загадочные слова о том, что не может “отказаться” и что кто‑то прав, хотя это мучительно. Он просит Дэгни не задавать вопросов. Она чувствует ужас неизвестности.

После этого всё рушится. Проходит год — и в газетах мир узнаёт о новом Франциско: легендарный промышленник превращается в бесстыдного плейбоя, автора циничных скандалов и бессмысленных празднеств. Его общественное падение становится фарсом цивилизации. Дэгни страдает, но не даёт боли победить: она вытесняет прошлое, сосредоточившись на работе. Единственное, что она не может забыть, — вопрос «почему?»

Годы спустя, уже сильная и спокойная, она снова встречает его — того самого Франциско, но теперь в ранге человека, чьи дела вызывают всеобщий ужас. Он сидит в дорогом отеле и играет в разноцветные каменные шарики, улыбаясь своей старой, ослепительно спокойной улыбкой. Она приходит, чтобы понять правду об афере с рудниками Сан-Себастьян. Он — тот же, и совершенно другой. На её обвинения Франциско отвечает, что сознательно довёл проект до краха. Он знал, что правительство и его компаньоны доверились его имени и уму — и именно это доверие он разрушил. Он смеётся над «моралью паразитов», которые хотят жить за счёт чужого разума. Он умышленно направил их алчность против них самих. Для него это было своего рода эксперимент — разоблачение мира, построенного на зависимости и посредственности. Он разрушил рудники, дома, дороги — всю иллюзию «социального строительства», чтобы показать: там, где нет созидателя, не остаётся ничего.

Дэгни потрясена глубиной его отчужденности. Она взывала к тому, что в нём было благородным, — к памяти о предках, к его долгу перед именем. Но он отвечает иронически: мол, он лишь продолжил традицию — только теперь его «капиталовложение» принесло максимальную отдачу, ведь крах одного рудника повлёк за собой цепную реакцию разрушений, отразившихся на тысячах людей и компаниях, включая «Таггарт трансконтинентал» и рудники Эллиса Вайета. Дэгни в ужасе: он разрушает саму суть мира, в который они когда-то верили.

Когда он заканчивает говорить, она почти не чувствует ног. В этой иронии, в этой усталости звучит крайняя истина: Франциско видит распад цивилизации, но выбрал не сопротивление, а другой путь — рушить её изнутри. На прощание он произносит загадочную фразу: «Кто такой Джон Галт?» — вопрос, ставший символом непостижимого, и добавляет, как когда-то много лет назад, что она «еще не готова услышать ответ». Перед тем как уйти, он признаётся: всё ещё желает её, но “недостаточно счастлив” для этого. Дэгни уходит, чувствуя и горечь, и неугасшую связь.

Глава 6 — Некоммерческое

Глава открывается сценой глубокой внутренней усталости Хэнка Реардэна, который готовится к годовщине свадьбы. Он понимает, что этот семейный вечер — всего лишь одна из обязанностей, которые он должен исполнить, хотя давно не чувствует ничего к своей жене Лилиан. Мысли героя раскрывают его одиночество: он живёт ради дела, ради металла, ради созидания — и осознаёт, что никто из близких не разделяет его ценностей. Для родных, включая жену, его преданность работе — постыдная мания, похожая на зависимость, и источник семейного презрения.

Пока Реардэн собирается на приём, он читает газетную статью о готовящемся законе «О равных возможностях», который запрещает частным лицам владеть предприятиями в нескольких отраслях. Статья обличает «кучку промышленников», сосредоточивших власть и ресурсы в своих руках. Герой внутренне отказывается верить в возможность торжества такого абсурда — ведь реальность, по его убеждению, всегда побеждает нелепость и безумие.

На приёме Лилиан Реардэн и её гости олицетворяют мир паразитов, живущих за счёт труда созидателей. Среди них философ Притчет, проповедующий бессмысленность человеческого разума, писатель Юбенк, утверждающий, что истинная литература — это страдание, композитор Лидди, презирающий мелодию, журналист Скаддер, писавший злобную статью о Реардэне, и общественный деятель Слагенхоп, призывающий «отнять всё ради народа». Все они с пафосом осуждают успех, богатство и разум, выставляя их пороком.

Посреди общего лицемерия и интеллектуальной нищеты появляется Дэгни Таггарт, что вызывает в Реардэне внутренний порыв, который он сдерживает. Он не знает, почему чувствует неловкость и отчуждение, — будто чувство правильности, раньше всегда направлявшее его действия, ослабло. Их короткий разговор полон сдержанного взаимного влечения и недосказанности.

Неожиданное оживление вносит приход Франциско Д’Анконии — знаменитого наследника, ставшего символом бездумного прожигателя жизни. Для Реардэна он воплощает презрение к деньгам и труду. Но встреча оборачивается иначе. В диалоге с Джеймсом Таггартом Франциско с блестящей иронией разоблачает лицемерие его альтруистических идеалов: он объясняет крах мексиканских рудников Сан-Себастьян тем, что действовал «по морали века» — без жадности, без расчёта, ради общественного блага, и закономерно потерпел катастрофу. Салон молчит — парадокс подрывает весь привычный псевдонравственный строй гостей.

Потом Франциско сам ищет встречи с Реардэном. Их разговор становится философским центром главы. Франциско говорит без пренебрежения, но с внезапным достоинством, вызывающим уважение. Он говорит о человеческой гордости, о победе разума над стихией, угадывая мысли Реардэна. Между ними вспыхивает взаимное узнавание — но Реардэн отказывается принять это, подозревая насмешку. Франциско намекает, что мир ведёт войну против таких, как он, и что единственное оружие паразитов — заставить творца чувствовать вину за собственное величие.
Он предупреждает Реардэна: его несчастье — следствие сострадания и всепрощения к тем, кто живёт за его счёт. Реардэн отказывается слушать, называя Франциско паразитом, и отвергает его, но в душе чувствует боль и странную благодарность — непонятое тянущее чувство.

После их разговора Дэгни, глубоко задетая, вступает с Реардэном в сбивчивый диалог о праздниках и смысле радости. Она чувствует ту же внутреннюю пустоту: мир «высшего света» мёртв, и лишь созидание даёт ощущение жизни. Но они оба не решаются назвать своё взаимное притяжение.

Далее повествование перемещается к случайно подслушанному Дэгни разговору у камина, где гости обсуждают неуловимого пирата Рагнара Даннешильда — человека, нападающего на государственные грузы и ставшего легендой. Женщины передают мифы и слухи: что он учился в Университете Патрика Генри, что его невозможно поймать, что он будто бы бездушен. Среди них упоминается таинственный вопрос: «Кто такой Джон Галт?» — ставший формулой отчаяния. Одна из дам рассказывает легенду о человеке, нашедшем Атлантиду, — но Франциско, появившись, говорит, что в её глупой сказке скрыта правда, оставляя Дэгни в смятении.

Кульминацией вечера становится сцена с браслетом из металла Реардэна. Лилиан, выставив его на показ с язвительной иронией, насмехается над мужем, называя подарок «ужасным, но бесценным». Вспыхивает молчаливая дуэль между женщинами: Дэгни снимает со своей руки бриллиантовый браслет и предлагает обмен. В ледяной тишине они меняются — Лилиан принимает вызов, Реардэн подходит и, в ответ на унижение, сдержанно целует руку жены с чужими бриллиантами. Дэгни застёгивает браслет из Реардэновского металла на своем запястье — как символ личного принятия того, что он значит: прочности, труда, света.

Позже, уже ночью, Реардэн входит в комнату Лилиан. В их разговоре нет ни малейшего тепла. Она говорит о пустяках, а он мысленно возвращается к началу их брака, пытаясь понять, почему женился. Он вспоминает, как его влекли её холодная красота и недоступность, как в ней он, неосознанно, видел отражение своей собственной гордости. Но вскоре понял — этот брак убивает в нём живое. Физическая близость превратилась в унижение, в нужду без смысла и радости. Он поверил, что страсть — это порок, что чистая женщина должна быть безжеланной.

Теперь, глядя на Лилиан, он чувствует лишь отвращение. Он не понимает, чего она добивается, ведь ни денег, ни славы, ни любви от него не требует. Когда он говорит ей больше не приглашать его коллег, она радостно соглашается. Он уходит, осознавая полную пропасть между ними — и задаётся тем же вопросом, что звучал в начале:
«Почему она вышла за меня замуж?»

Глава 7 — Эксплуататоры и эксплуатируемые

На склонах Колорадо Дэгни Таггарт наблюдает за строительством железнодорожной линии к месторождениям Эллиса Вайета. Зеленовато-голубые рельсы и болты из загадочного сплава Реардэна становятся для неё символом силы и воли. Сквозь снег, ветер и усталость Дэгни видит, как рождается новая дорога — дело её жизни. Несмотря на саботаж и проволочки подрядчиков, она находит выходы: подкупает нужных чиновников, возрождает обанкротившиеся заводы, заставляет работу двигаться. Всё держится на её упорстве и верности делу, где «мышцы» и разум сливаются во что-то единое.

На стройке появляется Эллис Вайет — молодой нефтяной магнат. Между ним и Дэгни возникает немое признание и союз: оба понимают, что принадлежат к одной породе людей — тех, кто творит, не ожидая благодарности. Позже приезжает Хэнк Реардэн. Он осматривает будущий мост и предлагает гениальное инженерное решение для нового стального пролёта, способного устоять столетия. Их разговор превращается в признание двух равных умов, объединённых жаждой созидания. Между ними рождается близость — духовное совпадение, за которым угадывается глубинное притяжение.

Тем временем Дэгни и Реардэн чувствуют, что страна умирает. Старые инженеры уходят, производственники банкротятся, страх и посредственность душат энергию. Даже в Нью-Йорке всё рушится, а вернуться к делу мешают лишь слова «общественное благо» и тысячи пустых совещаний. Дэгни видит в новом пути Рио-Норт свет надежды, и всё остальное теряет смысл.

Но общество оборачивается против них. Конгресс предпринимателей, где Дэгни должна защищать металл Реардэна, превращается в фарс: брат Джеймс хочет, чтобы она участвовала в радиоспоре с завистливым журналистом Скаддером. Она отказывается, презирая саму идею, что очевидность нужно доказывать. В одиночестве, спасаясь от шума города, она заходит в дешёвую забегаловку, где наслушивается унылых речей о бессмысленности человека и впервые слышит загадочное имя — Джон Галт. Кто-то говорит, что тот нашёл источник вечной молодости и скрыл его от человечества.

Пока Дэгни ищет способ спасти строительный проект, Реардэна навещает посланец Государственного института естественных наук. Вежливый доктор Поттер требует, чтобы он временно снял с рынка свой металл, предлагая любую сумму за права на него. Реардэн отказывается продать своё творение, говоря лишь: «Металл Реардэна — хорош». Вскоре институт делает публичное заявление, не обвиняя и не оправдывая сплав, но бросая тень сомнения — этого хватает, чтобы акции падают, подрядчики бегут, а рабочие отказываются трудиться с новым металлом.

Дэгни отправляется в сам институт к его главе, легендарному физику Роберту Стадлеру, некогда кумиру её поколения. Он признаёт, что металл Реардэна — великое достижение, но трусливо оправдывает ложь, сказанную его подчинёнными: такова, мол, «цена выживания науки». Он говорит о людях с презрением, утверждая, что истина среди них бесполезна. Когда-то он воспитывал троих гениев — Франциско Д’Анконию, ставшего плейбоем, Рагнара Даннешильда, ставшего пиратом, и третьего студента, бесследно исчезнувшего. Он больше не верит ни в разум, ни в добродетель.

Понимая, что корпорация идёт ко дну, Дэгни решает действовать одна. Она требует от брата Джима передать ей строительство Рио-Норт, берёт всю ответственность и риски на себя. Новая компания получает имя, которое пугает всех — «Линия Джона Галта». Её вызов звучит как усмешка миру, который отрёкся от разума.

Все банкиры отворачиваются, и она обращается за поддержкой к Франциско Д’Анконии. Но он в отчаянии отказывается помочь, признаёт, что не может сказать, почему, и будто сам страдает от этой необходимости. Его душу рвёт внутренний конфликт, и в мгновение слабости он невольно говорит ей: «Любимая, я не могу!» — прежде чем снова маской холодного циника закрыть лицо. Он предостерегает её от названия «Линия Джона Галта» и страшно пугается, услышав его, предчувствуя нечто, чего она пока не знает.

Вернувшись к делу, Дэгни объединяет вокруг себя тех, кто ещё способен творить — Вайета, Реардэна, Хэммонда, Нильсена, Стоктона. Все они сдают деньги, кто сколько может; даже Реардэн берёт миллион из собственных средств. Между ними устанавливается негласный союз: единомышленники создают дорогу будущего, когда весь мир разваливается.

Но радость коротка. В стране принимают «Закон о равных возможностях», запрещающий предприятиям владеть слишком многим и производить сверх «доли», положенной каждому. Это означает уничтожение всякой инициативы. Реардэн узнаёт о законе на глазах у посетителя, старого заводчика Уорда, и, не дрогнув, всё же выполняет обещание — даёт ему сталь, несмотря ни на что. «Дело прежде всего», — говорит он.

Вечером он остаётся в кабинете один. Наступает пустота. Он впервые по‑настоящему чувствует одиночество и отчаяние: всё, что он строил, разрушено произволом тех, кто ничего не созидает. И всё же его сломить невозможно. Когда боль проходит, снова оживает творческая искра. Его разум яростно ищет выход — и рождает новую идею: улучшенный мост, ещё более прочный и лёгкий. В порыве восторга он звонит Дэгни — и их разговор становится клятвой непокорности: они будут строить, несмотря на все законы.

Глава 8 — Линия Джона Галта

В подземной столовой «Таггарт трансконтинентал» Эдди Виллерс откровенничает с работником, рассказывая о своем страхе, о Дэгни и о строительстве линии Джона Галта — дороги, ставшей надеждой в эпоху разрухи. Ему больно видеть, как великая женщина вынуждена скрываться под чужим именем, а ее настоящий труд приписывают другим. Компания, по его словам, словно потеряла душу, и только Дэгни еще способна ее спасти.

В своем новом скромном офисе корпорации «Джон Галт инкорпорейтэд» Дэгни Таггарт находит покой в работе. Среди ночи она размышляет о пустоте вокруг, о недостижимом идеале, о человеческом одиночестве, которое стала чувствовать вновь. Она ждет рассвета, погруженная в мысли о человеке, равном ей по духу. В пронизывающем тумане у окна появляется тень — словно отражение ее собственной тоски, предвестие будущей встречи с тем, кого она ищет, сама не осознавая этого.

В это время Хэнк Реардэн, сломленный новым законом, вынужден продать свои рудники другу Ларкину, которого тайно презирает. Он впервые ясно чувствует ненависть — не к отдельному человеку, а к самому миру, где трусость и посредственность вознаграждаются. Но работа — его спасение, и он упорно продолжает создавать металл, предназначенный для линии Джона Галта. Он предлагает Дэгни отсрочку платежей, не как благотворительность, а как союз равных. Эдди Виллерс едва не плачет от благодарности, а Реардэн спокойно отвечает: «К черту их всех. Мы ведем экспресс, а они лишь едут на крыше».

Тем временем пресса и толпы разражаются гневом: новые рельсы и мост считают безумием, сам металл — смертельной угрозой. Газеты наперебой клеймят Реардэна и Дэгни алчными эгоистами, глумясь над их «аморальным индивидуализмом». Общество осуждает то, чего не понимает. Доктор Притчет отрицает разум, газеты пишут, что фактов не существует, а общественное мнение становится безликим чудовищем.

Дэгни не слушает. Она продолжает работу. Когда профсоюз угрожает сорвать запуск линии, она дает вызов — поезду всё равно выйти 22 июля, пусть даже сама поведет его. На объявление о поиске машиниста откликаются все — каждый из «Таггарт трансконтинентал». В их единодушии чувствуется молчаливая клятва преданности.

На пресс-конференции, где собралось множество журналистов, Дэгни холодно и точно излагает факты: рентабельность линии, прочность рельсов, расчёт прибыли. Когда ее спрашивают, неужели она преследует личную выгоду, она спокойно отвечает: да, стремится к двадцати процентам прибыли и получит их. В ответ Реардэн добавляет, что намерен «сорвать с общества двадцать пять процентов». Их уверенность потрясает слушателей — в их словах нет ни извинений, ни оправданий, лишь ясная гордость созидателей.

22 июля — день открытия. Толпа на станции в Шайенне переполняет перроны, крыши, улицы. Люди собрались, не понимая, что именно их тянет — страх или надежда. Реардэн и Дэгни видят друг друга среди тысяч глаз — день превращается в мгновение их радости. Эдди перерезает белую ленту, и огромный серебристый локомотив с эмблемой «ТТ» стартует.

Поезд скользит по зеленовато-голубым рельсам, словно летит над ними, не чувствуя тяжести. В кабине — Пэт Логган, хладнокровный мастер, Реардэн — воплощение уверенной силы, и Дэгни, охваченная ощущением высшей правоты. Каждая клетка металла, каждый двигатель — доказательство разума, создавшего их. Люди вдоль трассы выстраиваются по стойке смирно, отдавая честь — старики, юнцы, потомственные железнодорожники. Толпы встречают поезд на станциях, кидают букеты цветов, в глазах их — восторг, какое бывает лишь перед чудом человеческого духа.

Впереди — горы Колорадо. Состав летит сквозь ущелья и виражи, железо звенит под чудовищным натиском скорости, но линия Реардэна выдерживает. Когда поезд на огромной высоте проносится по мосту, навстречу последним лучам солнца, Дэгни слышит музыку — как торжество победы над миром. Мост остаётся цел, и над землей взрывается ликование.

В Вайете их встречает Эллис Вайет, молодой нефтяной король. Глаза его — свет радости созидателя. За праздничным ужином в его доме трое людей, равных по духу, мечтают о будущем: об эпохе металла Реардэна, новом Возрождении — века машин, труда и разума. За окном сияют огни нефтяных вышек и новый мост внизу.

Когда ночь опускается на горы, в тишине густого лунного света разгорается другое торжество. Напряжение дней и борьбы превращается в желание. Реардэн и Дэгни смотрят друг на друга как на равных врагов и союзников. Между ними вспыхивает физическое притяжение как логическое продолжение их труда, их воли и гордости. Их страсть — это не слабость, а победа над теми, кто ненавидит жизнь. Они принадлежат друг другу, как железо и огонь, и в соединении их тел звучит та же музыка, что в отдалённом гуле поездов — музыка человеческого триумфа.

Глава 9 — Святое и оскверненное

После завершения строительства линии Джона Галта Дэгни Таггарт просыпается в лучах утреннего солнца рядом с Хэнком Реардэном. Их ночь страсти оборачивается внутренним кризисом для него — Реардэн терзается чувством вины и презрения к себе, воспринимая физическую связь с Дэгни как падение, как уступку животной страсти. Он признается ей в этом с мучительной откровенностью, называя себя и её животными. Но Дэгни отвечает с несдержанным смехом: она гордится своим влечением и тем, что спала с ним. Для неё страсть не унизительна — напротив, она воспринимает её как выражение силы, как часть своей гордости. Их разговор, полный исповедальной боли, заканчивается вспышкой новой физической близости.

Далее повествование переносится к Джеймсу Таггарту, который, несмотря на видимое торжество — линия Джона Галта принесла успех его компании, — чувствует пустоту и озлобленность. Вечером он случайно заходит в дешёвый магазин и встречает юную продавщицу Шеррил Брукс. Девушка, наивная и искренняя, узнаёт в нём знаменитого бизнесмена и говорит с восторгом о его «величии». В этом восхищении Таггарт впервые видит отражение того героя, каким ему хотелось бы быть. Он очаровывает девушку своими спорами о морали и искусственно усложнёнными рассуждениями о человеческих грехах и добродетелях. Шеррил слушает его с благоговением, принимая его фальшь за глубину. Он видит в ней не лукавство, а подлинную веру, и это привязывает его к ней. Их вечер заканчивается у него дома, и хотя он не прикасается к девушке, удовольствие от осознания собственной «высоты» над ней становится для него своеобразным оправданием своей нравственной деградации.

После этой части повествование возвращается к Дэгни и Реардэну. По возвращении с линии они снова встречаются, и Хэнк приходит к ней в квартиру. Их разговор наполнен признаниями и философским подтекстом: они обсуждают общество, успех, банкет в его честь, лицемерие людей, которые не способны понимать подлинную ценность труда. Он говорит о своём разочаровании в тех, кто чествовал его металл, а она видит в этой боли доказательство его силы и благородства. Между ними всё больше свободы — в словах, в жестах, в чувствах. Они строят планы, смеются, спорят, мечтают о будущем. Хэнк предлагает поехать в отпуск вдвоём, и Дэгни с радостью соглашается.

Их путешествие превращается в череду наблюдений за пустеющими дорогами и городами. Они едут по заброшенным трассам Мичигана и Висконсина, видят забитые деревушки, разрушенные дома, нищету, усталые лица. Их раздражает тишина шоссе — отсутствие рекламы, машин, жизни. Они чувствуют, что страна выдыхает свой дух. В одном городке они замечают примитивных, опустившихся людей, живущих меной вместо денег, и женщину с застывшими, безмятежными глазами, которой едва за тридцать, но выглядит она старухой. Всё вокруг кажется вымершим, словно кто-то высосал из этих мест энергию.

Дорога приводит их к руинам огромного завода «Твентис Сенчури мотор компани», некогда гордости американской промышленности. Городок вокруг него мёртв, люди там — лишь тени. Завод также опустошён, разграблен. И всё же в его стенах, в старой лаборатории, Дэгни делает невероятное открытие: под слоем хлама она находит обломки неизвестного двигателя, и среди бумаг — описание изобретения. Когда она показывает находку Реардэну, он сначала не верит своим глазам. Это двигатель, способный вырабатывать энергию, черпая её прямо из атмосферы — вечный, чистый источник, независимый от топлива и угля. Дэгни осознаёт, что держит в руках ключ к новой эпохе, открытие, способное перевернуть всё существующее производство.

Но радость их смешана с ужасом: двигатель, этот высший плод человеческой мысли, был брошен и гниёт среди мусора. Никто не пытался его защитить. Мир, утративший смысл разума и созидания, бросил величайшее изобретение в грязь. Они понимают, что сам изобретатель, вероятно, погиб или исчез, иначе бы не оставил своё творение. И всё же Дэгни клянётся найти его, даже если придётся бросить всё остальное.

В тишине заброшенного завода, глядя на вечерние огни внизу, она чувствует дрожь отчаяния и веры: среди тьмы ещё теплятся слабые искорки света, и где-то в мире должен быть человек, которому принадлежит этот мёртвый, но великий двигатель.

Глава 10 — Факел Эллиса Вайета

Дэгни Таггарт и Хэнк Реардэн приезжают в заброшенный Висконсин, чтобы выяснить судьбу завода «Твентис сенчури мотор компани», где они нашли останки загадочного двигателя, работающего на неизвестном принципе. На месте их ждет хаос бюрократического запустения: завод многократно перепродавался мошенниками, а все бумаги сожжены или разворованы. Никто не знает, кому он теперь принадлежит, и целый город, некогда процветавший вокруг предприятия, превратился в руины.

Из разговоров с местным клерком и затем с мэром Баскомом, жаждущим личной выгоды, Дэгни и Реардэн постепенно восстанавливают историю гибели завода. После смерти его основателя, Джеда Старнса, изобретателя и промышленника, дело досталось бесхарактерным наследникам, которые погрузили предприятие в разорение. Его покупали, перепродавали, брали под залог, пока мошенники вроде Марка Йонтса и «банкира с сердцем» Юджина Лоусона не вытянули из него последнее. Все окружение Старнса — инженеры, рабочие, служащие — исчезли, документы уничтожены, а завод стал памятником разрушенным идеалам.

Повсюду, куда бы ни шла Дэгни, — в пыльные офисы, полузаброшенные городки или роскошные дома продажных чиновников, — она сталкивалась с одной и той же картиной: пустословием, паразитизмом и ложной моралью, где трудолюбие считается грехом, а неудача — достоинством. Реардэн же в это время пытается удержать собственное производство от гибели в мире, где честный труд больше не гарантирует ни признания, ни справедливости. Обманутый партнёр Ларкин, прикрываясь «патриотическим долгом», отказывает в поставках руды, продавая её конкурентам. Реардэн вынужден сражаться в одиночку — без времени, без надежных союзников, с осознанием, что система больше не вознаграждает честность.

Вернувшись домой, он сталкивается с ледяной холодностью своей жены Лилиан. В их ночном разговоре вырастает бездна отчуждения: она издевается над его принципами, оправдывает ложь как проявление любви, а он впервые осознает, что презирает её не только за злословие, но и за внутреннюю пустоту. В нем рождается чувство вины и отвращения к самому себе — за тайную связь с Дэгни и за то, что в мире, где сама честность стала пороком, он больше не имеет права считать себя правым.

Тем временем Дэгни продолжает поиски изобретателя двигателя. Она находит Лоусона — самодовольного чиновника, оправдывающего собственное банкротство «чистыми побуждениями» и гордо заявляющего, что за всю жизнь не получил прибыли. От него она получает имя следующего владельца — Ли Хансакера, обедневшего бездельника, вечной жертвы обстоятельств, который, хвастаясь своей «социальной несправедливостью», рассказывает ей о процессе против банкира Мидаса Маллигана — последнего честного человека, исчезнувшего из мира, словно испарившись вместе со своим банком. Через Хансакера она выходит на след семьи Старнсов и видит окончательное разложение их потомков: один спился, другой покончил с собой, а сестра Айви живёт в бедности, оправдывая провал их «великого альтруистического плана».

Айви рассказывает о введённой ими системе: «от каждого по способностям, каждому по потребностям». На заводе платили одинаково всем, а потребности и способности определяло общее собрание. Производство рушилось, люди деградировали и разбегались, пока всё не закончилось судом и крахом. В этих словах Дэгни впервые с ужасом видит живое воплощение зла — не глупого и не неумелого, а идейного, уверенного, уничтожающего сам принцип труда и справедливости.

След приводит её в Вайоминг, где она встречает вдову главного инженера завода — миссис Хастингс. Та рассказывает, что муж покинул завод, не выдержав морального гниения, а гениальный двигатель создал не он, а его молодой помощник, о котором она знает лишь то, что ему было двадцать шесть лет. Последний след — человек, с которым Хастингс когда-то был знаком, — приводит Дэгни в горное кафе недалеко от Шайенна.

Там она встречает хозяина кафе — спокойного, интеллигентного мужчину, в котором постепенно узнает знаменитого философа Хью Экстона, когда-то читавшего лекции в университете Патрика Генри и воспитавшего Франциско д’Анконию и Рагнара Даннешильда. Он не скрывает, кто он, но отказывается называть имя изобретателя, говоря только, что найти его невозможно, пока он сам не захочет быть найден. Его философская фраза — «противоречий не существует, проверьте свои исходные положения» — отзывается в памяти Дэгни словами Франциско. Она понимает, что стоит на пороге разгадки великой тайны, но ему невозможно её прорвать.

По пути обратно в Колорадо Дэгни узнаёт о новых указах Вашингтона: Висли Мауч получил чрезвычайные полномочия. Теперь все предприятия — железные дороги, металлургия, заводы — ограничены «равенством» и квотами; производство Реардэна урезано, Колорадо обложено налогом, а прибыль заморожена на пять лет. Становится ясно, что правительство решило уничтожить последний очаг процветания — землю Эллиса Вайета, символ воли и независимости.

Испуганная, Дэгни безуспешно пытается дозвониться до него, предчувствуя беду. Ночью, в вагоне поезда, она видит за окном в горах вспыхнувшее зарево — горят нефтяные поля «Вайет ойл». Люди молча смотрят на небо, а она знает, что это не просто пожар, а яростный, смысловой жест отчаявшегося человека. Эллис Вайет исчез, оставив лишь табличку над своим сгоревшим месторождением с короткой, роковой надписью:

«Я оставляю месторождение таким, каким нашел. Забирайте его. Оно ваше.»