Великий Гэтсби

Смысл, чем заканчивается роман и чему учит классика Фицджеральда

Роман Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Великий Гэтсби» раскрывает несколько ключевых тем, которые делают произведение актуальным и глубоко философским. Главные темы — это американская мечта, богатство и социальное неравенство, любовь и иллюзии, а также моральный упадок общества 1920-х годов.

Джей Гэтсби — яркий и многогранный персонаж, символизирующий столкновение мечты и реальности. Он — человек из низших слоёв, который сумел накопить огромное состояние, стремясь вернуть утраченную любовь Дейзи. В его характере сочетаются наивная вера в идеалы и прагматизм, проявляющийся в сомнительных способах обогащения. Именно двойственность Гэтсби делает его трагическим героем, который в конце концов оказывается жертвой собственного идеализма и социальной жестокости.

Символика зелёного огня — одного из ключевых образов романа — тесно связана с сюжетом и темой надежд. Зелёный свет на причале символизирует ту самую мечту Гэтсби, его стремление к счастливому будущему и любви, которая так и не стала реальностью. Этот свет манит героя, но остаётся недосягаемым, отображая иллюзорность и недостижимость его желаний.

Роман подвергается критике как изображение американской мечты, так как демонстрирует её обманчивость. Фицджеральд показывает, что успех и богатство не приносят истинного счастья и часто достигаются посредством коррупции и обмана. Образ Гэтсби иллюстрирует, что мечта часто оказывается ловушкой, ведущей к разочарованию и гибели. Также акцентируется социальное разделение между «старыми» и «новыми» богачами, что подкрепляет идею невозможности преодоления настоящих барьеров общества.

Сравнивая роман с его экранизациями, можно отметить, что кино, особенно версия 2013 года с Леонардо Ди Каприо, визуально ярко передаёт атмосферу эпохи джаза и роскошь мира Гэтсби. Однако фильм упрощает некоторые философские и социальные подтексты, делая акцент на любви и визуальных эффектах. В то время как книга глубже раскрывает смысл, социальные конфликты и трагедию героя. Чем заканчивается роман? Гэтсби погибает, став жертвой обстоятельств и предательства, что подчеркивает его бессилие перед жестокостью реального мира. Чему учит «Великий Гэтсби» в двух словах? Обман мечты.

«Великий Гэтсби» — это произведение о сложной природе человеческих стремлений, о том, как богатство и успех не всегда ведут к счастью, о вечном конфликте между мечтой и реальностью. Роман оставляет глубокий смысл и заставляет задуматься о настоящих ценностях, что делает его классикой мировой литературы.

Краткий пересказ

Глава 1

Глава открывается воспоминаниями рассказчика, Ника Каррауэя, о советах его отца — не осуждать других, ведь не все обладают одинаковыми преимуществами. Этот завет стал для Ника внутренним принципом: он научился воздерживаться от поспешных суждений и выслушивать людей. Эта особенность, по его признанию, не раз сближала его с самыми разными людьми, но частенько делала легкой мишенью для болтливых и хмурых собеседников. Но, несмотря на проявляемую терпимость, Ник признаётся, что она все же имеет пределы. Вернувшись после войны в Америку и обосновавшись на Востоке, он чувствовал усталость от разочарований, однако одно исключение для него составлял человек по имени Гэтсби — воплощение надежды и романтического стремления, пусть и ослепленного ложным блеском.

Ник рассказывает о своем происхождении: он из зажиточной семьи Каррауэев, окончил Йель, участвовал в Первой мировой войне, а по возвращении не смог найти себе места в спокойном Среднем Западе. Весной 1922 года он отправляется в Нью-Йорк изучать кредитное дело и снимает домик в Уэст-Эгге — менее респектабельной части Лонг-Айленда, соседствующей с богатыми виллами. Рядом с ним возвышается огромный особняк некоего Гэтсби, таинственного миллионера, о котором Ник пока знает только имя.

Спустя немного времени Ник навещает своих родственников — троюродную сестру Дэзи и ее мужа Тома Бьюкенена, с которым он когда-то учился в Йеле. Том — богатый, грубоватый и самоуверенный мужчина, чья физическая мощь сочетается с раздражающим чувством превосходства. Их дом поражает роскошью, а Дэзи производит впечатление очаровательной, но внутренне тревожной женщины. В гостях также присутствует стройная и холодноватая мисс Джордан Бейкер, известная своим спортивным талантом и скептическим взглядом на жизнь.

За ужином между лёгкими разговорами и кокетством Дэзи чувствуется напряжение. Том вдруг начинает рассуждать о расовом превосходстве и упоминает книгу, в которой утверждается опасность «восстания цветных рас», демонстрируя грубую ограниченность своего мышления. Телефонный звонок прерывает трапезу — голос за дверью и реакция Дэзи выдают, что звонит любовница Тома из Нью-Йорка. Джордан позже подтверждает Нику, что у Тома действительно есть «особа», и сама осуждает то, что та звонит в дом в обеденное время.

Когда Ник остаётся с Дэзи на веранде, она признаётся, что чувствует глубокую усталость и разочарование в жизни. С грустной откровенностью рассказывает, что, услышав о рождении дочери, пожелала ей «быть хорошенькой дурочкой» — ведь, по её мнению, женщине в этом мире лучше не быть слишком разумной. Несмотря на попытку выглядеть веселой и легкомысленной, под маской Дэзи чувствуется внутренний надлом.

В конце вечера Ник прощается с чётким ощущением тягостной атмосферы в доме, где гости и хозяева существуют как будто в разных мирах, связаны лишь внешним блеском и усталой привычкой. Вернувшись в свой дом, он замечает возле соседского особняка фигуру человека — как позже выяснится, самого Гэтсби. Тот стоит на лужайке и тянет руки к морю, словно пытаясь достичь далекого зеленого огонька, мигающего через бухту. В этот загадочный и трогательный момент зарождается чувство, что перед ним не просто богач, а человек, движимый какой-то неосуществимой мечтой.

Глава 2

На дороге между Уэст-Эггом и Нью-Йорком Ник описывает унылое, серое место — долину Шлака, мир пыли и безжизненных куч мусора, где среди пыльного воздуха возвышается вывеска с глазами доктора Экклберга. Эти огромные голубые глаза на старом рекламном щите будто безмолвно наблюдают за всем, что происходит в этой пустыне человеческого упадка. Здесь Ник впервые сталкивается с любовницей Тома Бьюкенена — Миртл Уилсон.

Это случается случайно: Том, ехавший с Ником поездом, внезапно заставляет его сойти посреди пути и приводит в старый гараж Джорджа Уилсона, мужа Миртл. Том с напускным дружелюбием говорит с Джорджем о покупке машины, но все внимание его на Миртл. Она производит сильное впечатление — полная, живая, импульсивная женщина, в которой чувствуется мощный темперамент. Том властно приказывает ей ехать с ним в Нью-Йорк, и она без колебаний соглашается, обманув мужа, будто едет к сестре.

В Нью-Йорке Миртл меняет платье и поведение: скучная жена механика превращается в экзальтированную даму. Они вместе покупают щенка и направляются в ее съемную квартиру на Манхэттене, где Том устраивает шумное застолье. Ник, втянутый в это против своей воли, становится свидетелем вечера, который постепенно превращается в пьянку, полную нарочитого блеска, фальши и грубости.

В квартире собираются гости — сестра Миртл, кокетливая Кэтрин, и чета Макки, претендующая на художественный вкус. Все выпивают, болтают, хвастаются, пересказывают сплетни. Кэтрин рассказывает Нику, будто Гэтсби — родственник кайзера и источник своего богатства черпает из тайн властных кругов. Она также уверяет, что Миртл ненавидит мужа и ждет, когда Том разведется с Дэзи, хотя выдумывает, будто та — католичка и потому не может расторгнуть брак.

Миртл, все больше пьянея, становится высокомерной и грубой. Она говорит громко, позирует, хвастается золотыми покупками и воображает себя женщиной «из другого мира». Том, напротив, ведет себя по-звериному властно и раздраженно. Атмосфера сгущается, напряжение нарастает, пока, в припадке грубой ярости, Том не ударяет Миртл за то, что та настойчиво произносит имя «Дэзи». Удар оказывается таким сильным, что ломает ей нос. Веселье превращается в шум и хаос; кровь, крики, нервные женские голоса, сломанная мебель — вечер рушится, как фарс, разоблаченный до отвратительной сути.

Ошеломленный Ник уходит вместе с одним из гостей, мистером Макки, и, не помня толком, как, оказывается на Пенсильванском вокзале, ждёт утренний поезд, чувствуя усталость и отвращение. Всё увиденное — грязь долины Шлака, ложь, вульгарность «высшего света», жестокость Тома — оставляет у него ощущение, будто мир, куда он попал, разложился изнутри и потерял всякий человеческий смысл.

Глава 3

Лето на вилле Гэтсби кипело бесконечным праздником. Каждые выходные к его дому стекались толпы людей — шумные мужчины и женщины, танцующие под огнями гирлянд, плывущие в потоке шампанского и музыки. Его жизнь казалась беспрерывным карнавалом: лодки резали воду залива, машины курсировали между городом и особняком, повара и музыканты сменяли друг друга, а сад превращался в сияющий остров веселья. Хозяин оставался почти мифической фигурой: говорят, мало кто из гостей видел Гэтсби хоть раз вблизи. Люди ехали просто так, словно приглашение существовало по умолчанию.

Однажды Ник Каррауэй получает редкое — официальное приглашение. Его лично приглашают шофером с запиской, вежливо подписанной Джэем Гэтсби. На вечеринке Ник сначала чувствует себя неловко среди бесчисленных незнакомцев, но вскоре встречает Джордан Бейкер, с которой связывает прежнее знакомство. Вместе они бродят по залам и саду, наблюдая за шумной толпой и слушая пересуды. Гостей особенно интересует хозяин дома: один уверяет, что Гэтсби убил человека, другой — что он немецкий шпион, третий — что он родственник кайзера. О Гэтсби ходят самые невероятные слухи, но никто не знает правды.

В библиотеке Нику и Джордан встречается пьяный толстяк с совиными очками — поражённый тем, что книги у Гэтсби настоящие, «а не бутафорские». Этот маленький эпизод невольно усиливает загадку: даже оформление дома кажется тщательно продуманным спектаклем.

Позже Ник оказывается за столом рядом с молчаливым мужчиной, ровесником, который ведёт вежливый разговор о войне и вдруг предлагает утром испытать гидроплан. Вскоре выясняется, что это сам Гэтсби. Его появление лишено эффектности: скромный, молодо выглядящий человек с мягким голосом и знаменитой улыбкой, от которой будто веет доверием и пониманием. Неожиданное открытие поражает Ника — тот, о ком ходят легенды, оказывается вежливым, даже застенчивым человеком, без следа заносчивости.

Ненадолго отозванный телефонным звонком, Гэтсби оставляет гостей, а Джордан замечает, что он говорил ей о себе нечто невероятное — тайну, которую она обещает не раскрывать. В этот вечер Ник впервые понимает: за блеском вечеринок скрыто что-то гораздо глубже, чем желание поражать богатством. Гэтсби словно живёт в ожидании — устремлён к чему-то вне этих людей, их смеха и вина.

К утру праздник теряет свой блеск. Когда гости разъезжаются, у ворот происходит авария — новая, сияющая машина без колеса врезается в стену. За рулём оказываются пьяные гости, один из которых — тот самый «филин» из библиотеки. Абсурд происшествия словно подчеркивает пустоту и безрассудство всей этой жизни. Ник возвращается домой и видит, как на ступенях виллы стоит Гэтсби, тихо прощаясь рукой со своими исчезнувшими гостями. Его одиночная фигура в свете луны кажется символом не праздника, а утраты.

Позднее Ник рассказывает, что жизнь не сводилась для него лишь к этим вечерам. Он работает в городе, осваивает банковское дело, среди таких же молодых работников, как он, и всё сильнее проникается странной любовью к Нью-Йорку с его обещаниями, тоской и соблазном. В эти месяцы он снова сближается с Джордан Бейкер: поначалу она привлекает его независимостью и известностью, но вскоре он понимает, что за её холодной красотой скрыта ложь и беспринципность. Джордан живёт по лёгким правилам, не задумываясь о правде, и это становится для него тревожным открытием. Тем не менее, Ник не теряет к ней интереса — его тянет к её энергичности и манере жить «как будто всё дозволено».

Так завершается глава, в которой под сверкающей поверхностью праздников проступает суть мира Гэтсби: праздник без души, роскошь без радости и в центре — человек, окружённый множеством лиц, но остающийся непостижимо одиноким.

Глава 4

Утро воскресенья на Лонг-Айленде снова собирает вокруг дома Гэтсби ярмарку света и шума — потоки гостей, музыка, коктейли и слухи. Ник перечисляет имена тех, кто проходил через его ворота, словно создавая каталог эпохи: кинопродюсеры, актрисы, богачи, случайные люди. Каждый пользовался гостеприимством хозяина, не зная о нем ровным счетом ничего.

Однажды утром Гэтсби лично заезжает к Нику на своем сверкающем кремовом автомобиле. Он предлагает вместе поехать завтракать в Нью-Йорк и в дороге неожиданно начинает говорить о себе. Его рассказ слишком правильный, самоуверенный, будто заранее выученный: он родился в богатой семье на Среднем Западе, учился в Оксфорде, после смерти родителей унаследовал состояние, жил в Париже, Венеции, Риме — вел жизнь молодого принца, коллекционируя драгоценности и картины. В его словах — блеск и ложь. Ник ловит фальшь в его интонациях, но тут Гэтсби достает орден «за доблесть» и фотографию из Оксфорда, и эта внешняя достоверность сбивает недоверие.

Он объясняет, что хочет попросить Ника об одолжении, и вскользь упоминает, что Джордан Бейкер будет тем посредником, кто расскажет о сути просьбы. Пока Ник не понимает, о чем речь, но чувствует неловкость. Гэтсби снова замолкает и едет, словно сосредоточившись на внутренней борьбе. На пути в город их догоняет полицейский, но, едва Гэтсби показывает некую белую карточку, тот мгновенно уступает дорогу: хозяин мира богатых умеет решать всё одним жестом.

Они обедают в полутемном ресторане, где Гэтсби знакомит Ника с Мейером Вулфшимом, невысоким евреем с чудовищным носом и запонками из человеческих зубов. Тот рассказывает загадочную историю о давних преступлениях, и Ник невольно догадывается: этот человек связан с подпольным бизнесом, возможно, именно с теми тайными делами, где и строится богатство Гэтсби. Вулфшим при этом обмолвляется, что именно он организовал «ту штуку» с бейсбольным чемпионатом 1919 года — грандиозное мошенничество, потрясшее Америку. Ник потрясён и смущён: рядом с сияющим фасадом Гэтсби проступает что-то зловещее.

Неожиданно появляется Том Бьюкенен. Ник представляет его Гэтсби, и тот явно теряется, словно в мгновение утратив свое обычное самообладание. Через минуту исчезает, оставив их вдвоем. Эта краткая встреча предвещает столкновение прошлого и настоящего.

Позже, за чаем в «Плазе», Джордан Бейкер рассказывает Нику историю, объясняющую все. Она вспоминает Луисвилл времён войны: юную Дэзи Фэй, восемнадцатилетнюю красавицу, окружённую поклонниками. Среди них был молодой офицер — Джей Гэтсби. Их связывало сильное чувство. Но Гэтсби уехал на фронт, а вскоре семейство настояло на том, чтобы Дэзи вышла замуж за богатого Тома Бьюкенена.

Накануне свадьбы в 1919 году Дэзи получила письмо — очевидно, от Гэтсби. В истерике и слезах она пыталась вернуть ожерелье стоимостью в сотни тысяч долларов, говоря: «Скажите всем, что я передумала». Но вскоре, приведённая в чувство, всё же обвенчалась с Томом. После медового месяца, когда тот уже успел попасть в автомобильную аварию с любовницей, их жизнь стала тем, что Ник видел теперь – богатство, внешнее благополучие, усталость.

Прошли годы. Дэзи жила в Чикаго, потом во Франции, стала примером женской респектабельности. Но однажды, услышав от Джордан имя «Гэтсби», она переменилась в лице — и стало ясно, что забыла его лишь внешне. Тогда и выяснилось, что Гэтсби купил свой особняк в Уэст-Эгге именно потому, что через бухту видна вилла Бьюкененов. Всё его богатство, его пиры, таинственные связи — лишь попытка приблизиться к женщине, которую он любил когда-то.

Теперь он просит Ника устроить встречу: просто позвать Дэзи к себе на чай, а он придет «случайно». Ник поражён, насколько, спустя пять лет, эта просьба остаётся полна трепетного ожидания. Всё здание его роскошной жизни оказывается декорацией ради одного мгновения — возможности вновь увидеть её.

Когда Джордан заканчивает рассказ, город уже тонет в сумерках. Ник и Джордан едут вдвоём по вечернему Центральному парку. В беседе о Гэтсби и Дэзи голос Джордан становится мягче, и в этой тёплой близости Ник ощущает притяжение, не похожее на любовь, но полное живого интереса. Между репликами, в шелесте вечерней листвы, звучат её слова о том, что Дэзи «нужно хоть что-то иметь в жизни».

Исчезают шум и свет, остаются только город, над которым дрожит новая, почти тревожная надежда — Гэтсби воскресает в рассказе как человек, живущий одной мечтой, готовый возродить прошлое любой ценой.

Глава 5

Ночь, когда Ник вернулся домой из Нью-Йорка, оказалась озарена сотнями огней — вилла Гэтсби сияла так ярко, будто готовилась к празднику. Но кругом стояла тишина. Среди ночного света Ник замечает самого Гэтсби, бродящего по лужайке; тот возбужден, растерян, ищет повод заговорить — лишь бы не упустить момент. Их короткий разговор заканчивается тем, что Ник обещает пригласить Дэзи на чай — ту, из-за которой все эти годы Гэтсби превращал жизнь в ожидание.

На следующий день он звонит Дэзи и предлагает приехать «без Тома». Гэтсби, не находя себе места, готовит встречу с безумной тщательностью: посылает садовника подстричь Никтин газон, присылает цветы, словно устраивает праздник всего своего прошлого. Когда он появляется у Ника — осунувшийся, бледный, в безупречном белом костюме — видно, что он на пределе. Дождь за окном делает день особенно неуютным. Гэтсби то садится, то вскакивает, говорит об окнах, о газете, — обо всем, только не о главном.

В четыре часа подъезжает Дэзи. Гэтсби бледнеет, едва переступает порог, и первый их разговор превращается в комическую неловкость. Он задевает головой старинные часы, едва не роняет их, и вся сцена кажется мучительно странной. Но когда чай принесён, а Ник оставляет их наедине, напряжение рассеивается. Вернувшись, он застаёт тишину, в которой между ними уже что-то изменилось. Они сидят вместе, словно заново узнали друг друга. Дэзи плачет, Гэтсби сияет – и его лицо теперь озарено счастьем, как будто он наконец вернул утраченную часть самого себя.

Он приглашает их обоих в свой дом, чтобы показать его Дэзи. В светлом саду, под солнцем, вилла кажется чудом инженерного искусства и символом его мечты. В каждом предмете видна рука человека, строившего не ради удобства — ради величия. Дэзи восхищённо рассматривает комнаты, мебель, цветы. В одной из них — вечный квартирант Клипспрингер, ленивый обитатель чужого богатства. Гэтсби горд, но немного застенчив: перед Дэзи он хочет выглядеть не просто богачом, а человеком, который смог добиться невозможного ради любви.

Самый сильный момент наступает, когда он показывает Дэзи свои сорочки — сотни их, шелковых и льняных, всех цветов радуги. Дэзи неожиданно начинает плакать: её трогает не богатство, а расточительная нежность, с которой он жил её образом все эти годы. Над ними снова идёт дождь. Они стоят у окна, глядя через пролив, и Гэтсби говорит, что отсюда видна её вилла — та, где мерцает зелёный огонёк на конце пристани. Раньше этот огонёк был для него знаком её недостижимости, символом мечты. Теперь, когда она рядом, свет теряет своё волшебство: мечта сбылась, и тем самым лишилась тайны.

Под конец дня они слушают, как Клипспрингер, сражённый смущением, играет на рояле сентиментальную песенку. Вертится строчка — «жизнь забавами полна», — и эти слова будто подчеркивают зыбкий, почти болезненный характер их счастья. Ник видит, что Гэтсби, даже ликуя, не может до конца поверить, что чудо случилось. Между фантазией, которую он строил пять лет, и живой Дэзи лежит пропасть: образ из его грёз оказался выше и ярче реальности. Но пока она рядом, этот разрыв не имеет значения.

Он держит её за руку, а её голос, такой живой и тревожный, словно вновь наполняет мир музыкой. Ник понимает: в их взглядах уже нет места никому другому. Он тихо выходит под остатки дождя, оставляя их вдвоём — Гэтсби и Дэзи, объединившихся в короткий миг осуществлённой мечты.

Глава 6

В начале лета имя Гэтсби всё чаще появляется в разговорах – о нем говорят с восхищением, недоверием, злорадством. Репортёр, приехавший ненадолго из Нью-Йорка, хочет взять у него «несколько слов для печати», не зная толком, кто перед ним. Гэтсби спокойно улыбается — он привык к домыслам. Газеты сочиняют о нем невероятное: будто он владеет подземным нефтепроводом или живёт на огромной яхте, курсирующей у берегов Лонг‑Айленда. Ник рассказывает, что за мифом «мистера Гэтсби» скрывался парень по имени Джеймс Гетц из Северной Дакоты.

Юный мечтатель, сын бедных фермеров, он в свои семнадцать выдумал себе новую личность – Джея Гэтсби, исполнителя великих обещаний и сына судьбы. Его жизнь изменилась в день, когда у озера он заметил яхту Дэна Коди — золотоискателя и миллионера. Мальчик, уже чувствуя зов собственной легенды, подплыл на лодке, чтобы предупредить богача о надвигающемся шторме. Тот оценил проворство и взял его с собой в плавание. Так началась пятилетняя одиссея Гэтсби: секретарь, помощник, иногда страж для спившегося хозяина, он учился у Коди богатству, роскоши и свободе. После смерти Коди всё наследство досталось его любовнице Элле Кэй, а юноше — лишь бесценный урок и готовая форма для новой жизни. Так была выкована легенда — образ, который теперь жил сам собой.

Спустя годы Ник узнаёт об этом и рассказывает, чтобы развеять слухи: в этих признаниях нет преступлений, кроме страсти к мечте. Однако именно мечта толкает Гэтсби к тому, что он делает дальше.

В очередное воскресенье Ник навещает его и неожиданно сталкивается с Томом Бьюкененом и парой его знакомых. При их появлении Гэтсби неловок, старательно вежлив, будто желает понравиться любой ценой. Том насторожен и насмешлив: его раздражает этот человек – богач без «именитого происхождения». На следующее воскресенье он приводит в дом Гэтсби Дэзи, и атмосфера праздника теряет лёгкость. Под светом гирлянд, среди танцев и смеха, чувствуется напряжение: в кругу известных гостей Дэзи выглядит устало, а сам дом кажется ей слишком шумным, чужим. Всё богатство, выстроенное ради её улыбки, вдруг теряет блеск в её собственных глазах.

Вечер завершается тяжёлым осадком. Том презрительно размышляет о происхождении Гэтсби, подозревая в нём «бутлегера». Дэзи устала, но в звуке простого вальса, доносящегося из дома, всё же чувствует слабое притяжение этой мечтательной жизни, далёкой от её упорядоченного быта.

Когда гости разъезжаются, Гэтсби встречает Ника в саду. На лице его — тень поражения. Он убеждён, что Дэзи разочарована. Для него её холодность — не просто усталость, а поражение всей жизни. Он говорит о ней с отчаянием человека, который хочет вернуть прошлое, будто оно где-то рядом, стоит лишь протянуть руку. Ник пытается образумить его, напоминая, что время не повернуть обратно, но Гэтсби отвечает твердо: «Почему нельзя? Можно!» Его мечта не знает границ. Он уверен, что способен заново построить тот осенний вечер, когда впервые поцеловал Дэзи под луной, и с этим поцелуем соединились юность, надежда и бесконечная вера во всё возможное.

Для Ника это звучит как безумие, но в этом безумии – сама сущность Гэтсби. Он живёт не настоящим, а той великой иллюзией, что однажды, шаг за шагом, можно вернуть утраченную гармонию и заставить мир снова стать светлым, как во мгновение первой любви.

Глава 7

Когда в доме Гэтсби впервые не вспыхнули огни, сосед понял, что веселые времена кончились. Пышные вечеринки больше не собирали сотен гостей — всё было закончено, как внезапно, так и началось. От своей служанки Ник узнаёт, что Гэтсби уволил прежних слуг и нанял новых, «молчаливых», связанных с Вулфшимом. Причина — тайные визиты Дэзи: теперь она часто приезжает к нему вечерами. А вскоре он получает приглашение на обед у Бьюкененов.

В тот день стояла удушающая жара, как будто весь мир плавился на солнце. Дэзи и Джордан лежали на диване, Том раздражённо звонил по телефону — с ним говорила любовница. В тишине Гэтсби стоит посреди комнаты, явно чуждый этой усталой роскоши. Дэзи, смеясь, вдруг целует его, и в их взглядах рождается что-то явно опасное. Неожиданно появляется маленькая дочь Дэзи, и Гэтсби поражён — будто впервые понимает, что прошлое, к которому он стремится вернуться, уже изменилось и стало необратимым.

Когда все собираются ехать в город, напряжение нарастает. Том чувствует, что теряет жену, и в его раздражении уже слышится страх. Дэзи шепчет Гэтсби слова любви прямо при муже, и тот наконец понимает всё. По дороге он, кипя от гнева и подозрений, решает везти компанию сам. На жарком шоссе, среди пыли и раскалённого воздуха, их маршруты пересекаются с гаражом Уилсона, мужа Миртл. Том раздражает его бездушной грубостью, не подозревая, что там, наверху, заперта и в отчаянии метается Миртл — его любовница, готовая вырваться из этого грязного угла.

Все встречаются снова в гостиничном люксе отеля «Плаза». Жара накаляет не только воздух, но и разговор. Том, злобно усмехаясь, начинает допрос. Он доводит Гэтсби до признания: тот говорит прямо — Дэзи никогда не любила Тома. На миг кажется, что всё решено, но под грубыми упрёками мужа Дэзи теряет уверенность. Она вздрагивает, не в силах отрицать: да, когда-то она любила и Тома тоже. Для Гэтсби это звучит как приговор — рушится его пятигодовая вера в возможность вернуть прошлое. Том, почувствовав победу, издевается над ним, обвиняет в махинациях, в связях с Вулфшимом. Все слова — удары по мечте. Гэтсби стоит, бледный и мертвенно тихий, а Дэзи просит: «Уедем!»

Том великодушно предлагает ей ехать домой вместе с Гэтсби, уверенный, что «маленький роман окончен». Они уезжают вдвоем. Остальные возвращаются следом в молчании, когда город смолкает в вечерних сумерках.

И в это время, у Долины шлака, происходит трагедия. Миртл, взбешённая ревностью и унижением, вырывается из комнаты и выбегает на дорогу, думая, что видит в проезжающей машине Тома. На бешеной скорости машина сбивает её насмерть. Водитель не останавливается. На место сбегаются люди — Михаэлис, хозяин соседнего кафе, видит её бездыханное тело и обезумевшего Уилсона, который шепчет: «Боже мой!» Том с Ником приближаются и узнают ужасную правду: погибла та, с кем Том изменял своей жене.

Среди толпы Том лжёт Уилсону, уверяя, что желтый автомобиль, сбивший Миртл, ему не принадлежит. Эта ложь спасает его и подталкивает несчастного мужа к заблуждению — он отчаянно верит, что убийца где-то рядом. Том уводит друзей, а, выехав за город, впервые плачет — не от сострадания, а от страха и злобы.

Позднее Ник и Том приезжают домой. Луна освещает покойный фасад виллы Бьюкененов. Ник отказывается войти, утомлённый чужими страстями, но тут из тьмы выходит Гэтсби. Он ждет. Именно здесь выясняется страшное: за рулем машины была Дэзи. В панике после спора в отеле она сама вела автомобиль, когда Миртл бросилась на дорогу. Гэтсби прикрыл её и теперь готов взять вину на себя. Всё, о чем он думает – как переживает случившееся Дэзи.

Он стоит на страже, уверенный, что Том опасен и может ей навредить. Ник идет проверить дом и видит совсем другое: на кухне, при тусклом свете лампы, Том и Дэзи сидят рядом, тихо разговаривая, почти дружелюбно. Они не счастливы, но едины своим коварным согласием, их молчаливый союз снова замкнулся.

Когда Ник возвращается, Гэтсби всё ещё ждет в тени, надеясь на её сигнал. Ник предлагает уйти, но тот отказывается: останется до утра, пока свет в окнах Дэзи не погаснет. И тогда Ник уходит, оставляя его одного – в лунном свете, словно последнего рыцаря, охраняющего иллюзию, которая уже умерла.

Глава 8

Ночь после трагедии Ник почти не спит. Из-за тумана над проливом воет сирена, и в этой тревожной тишине он чувствует, что должен увидеть Гэтсби — предупредить, спасти, хоть чем-то помочь. Рано утром он приходит к нему и застаёт соседа усталым, опустошённым: всю ночь тот ждал, пока в окне Дэзи погаснет свет. Мечта его, к которой он шёл всю жизнь, теперь рушится, но он не отпускает её — как будто можно остановить мимолётное.

Они сидят в пустой гостиной и курят старые, засохшие сигареты. Ник советует уехать — в Монреаль или Атлантик-Сити, пока полиция не отыскала машину. Но Гэтсби не может. Он должен знать, что решит Дэзи, и всё ещё верит, что их история не окончена. Тогда, среди бледных сумерек рассвета, он рассказывает правду о себе и о молодой любви, из которой родилась его бескрайняя вера.

Много лет назад, когда он ещё был бедным юношей Джеймсом Гетцем, он встретил Дэзи в Луисвилле. Она ослепила его богатством, чистотой, той легкостью, с которой жила, не ощущая ни нужды, ни стыда. Их короткие встречи были для него откровением: в ней он видел недосягаемый мир, в который хотел войти навсегда. Он знал, что обманывает её, позволяя думать, будто принадлежит к тому же кругу, но не мог иначе. Полюбив, он оказался её пленником. Уехать на фронт значило потерять смысл жизни.

Дэзи, в мире роскоши и танцев, жила ожиданием писем, пока не появилась сила, способная заглушить голос чувств, — уверенность в богатстве и положении Тома Бьюкенена. В его могуществе она увидела покой, который не давала страсть. Когда Гэтсби задержался в Европе, она приняла его молчание за забвение — и вышла замуж. Письмо, что он писал из Оксфорда, пришло слишком поздно.

…Рассказ окончен, и рассвет прокрался в комнаты. В сером, тихом свете Гэтсби всё ещё оправдывает Дэзи перед самим собой. Он уверен: Том исказил всё, напугал её, и она говорила то, чего не чувствовала. Пусть она когда-то и любила мужа, это не имеет значения — ведь теперь она снова любит его, Гэтсби. В этих словах слышится не уверенность, а отчаянная мольба.

Он вспоминает, как после войны вернулся в Луисвилл. Ходил по её улицам, будто искал не дом, а её саму — юную, невинную, блистающую. Всё вокруг казалось пропитанным её присутствием, даже воздух. Когда он уезжал, ему мерещилось, что если протянуть руку, можно поймать последний отблеск её дыхания. Но поезд уносил его прочь, оставляя позади навеки утраченный рай.

Утро на Лонг-Айленде холодное, осеннее. Ник завтракает с ним в последний раз. Гэтсби говорит о бассейне: он ещё ни разу не купался за всё лето. Ник спешит на поезд, но не может уйти, не сказав главное. Оглянувшись на аллее, он выкрикивает: «Вы стоите всех их вместе взятых!» — и впервые видит, как лицо Гэтсби озаряет настоящая улыбка. Она становится его последним живым воспоминанием о нём.

Дальше события устремляются к своей неотвратимой развязке. В то время как Ник добирается до конторы, жизнь других людей идёт своим чередом. Джордан звонит, обиженно упрекая, но он не может ни говорить, ни думать ни о ком из них. Где-то неподалёку, в гараже Уилсона, всё ещё сидит убитый горем человек.

Сосед Михаэлис остаётся с ним до утра. В бессвязных словах Уилсона проступает одно — он уверен, что знает, кто был за рулём, кто убил его жену. На столе у него находят новый, блестящий собачий поводок — след предательства, доказательство измены. К рассвету, увидев из окна огромные глаза доктора Экклберга, он твердит: «Господь, он всё видит…» — и эта простая фраза становится заменой его веры в справедливость. На рассвете, покинув гараж, он идёт по шоссе, упрямо следуя невидимой цели.

В тот же день, ближе к полудню, Гэтсби выходит к бассейну. Он говорит слуге, что ждет звонка — от Дэзи, конечно. Надев купальный костюм, берёт надувной матрас, невольно напоминая самому себе своих летних, уже ушедших гостей. Никто не звонит. Он плавает в спокойной воде, среди первых опавших листьев; мир вокруг словно прощается с ним. В этот миг со стороны сада появляется Уилсон.

Они оба — последние тени своих разбитых жизней. Выстрел разрывает безмолвие. Шофер слышит, но не придаёт значения, пока всё не становится необратимым. К тому времени, как Ник возвращается из города, всё уже кончено: в воде плывёт матрас с телом Гэтсби, вокруг кружат листья, на траве неподалёку лежит Уилсон, с пистолетом у груди.

Так погиб человек, который верил в мечту. Он сам превратил свою жизнь в символ – любви, ставшей религией, и верности, ставшей проклятием. Гэтсби дожил до последнего момента, надеясь, что позвонит Дэзи, — но телефон остался молчать. В тот день с ним умерла и его великая иллюзия о том, что прошлое можно вернуть.

Глава 9

Когда расследование было закончено, дом Гэтсби наполнился чужими людьми. Полицейские, журналисты, фотографы сновали по комнатам, не оставляя покоя даже мертвому. Репортеры сочиняли нелепости, превращая трагедию в сенсацию. Город не знал правды и не желал её знать. Лишь Ник остался рядом — единственный, кому Гэтсби по‑прежнему принадлежал.

Дэзи и Том уехали наутро, не оставив адреса. Ник звонил повсюду, надеясь найти её или хотя бы кого‑то, кто подумает о погибшем. Но никто не пришёл. Даже Вулфшим, которому Гэтсби был обязан всем, ответил письмом-предостережением: не хочет «впутываться». Телефонные разговоры приносили лишь новые удары — в одном из них Ник случайно услышал голос сообщника Вулфшима, не знавшего, что Гэтсби мертв; разговор о каком-то «влипшем мальчике» вскрыл очередную тень на прошлом покойного. Гэтсби, окружённый людьми при жизни, теперь лежал в полном одиночестве.

Только через несколько дней приехал старик из провинции — отец. Он был бедно одет, смущён, но горд великой судьбой сына. Он называл его Джимми и, глядя на роскошь, в которой тот умер, испытывал не только боль, но и восторг. В руках он держал потёртую фотографию виллы, как доказательство того, что мечта стала реальностью. Он показал Нику старую тетрадь мальчика: аккуратное расписание и «общие решения» — рано вставать, заниматься, копить деньги, держаться честно. В этих страницах был весь путь Гэтсби: от дисциплины мечты к её погибели.

Ник пытался собрать людей на похороны. Он звонил всем — друзьям, гостям, соседям. Но никто не поехал. Клипспрингер, вечный квартирант, ответил, что уезжает на пикник и просил лишь вернуть забытые теннисные туфли. Вулфшайм отказывался даже говорить вслух о покойном. Когда утром мелкий дождь заливал безлюдные улицы, к кладбищу выехали три машины: катафалк, автомобиль с Ником и отцом Гэтсби, и ещё один — со слугами. В последний момент, спеша по мокрой земле, к ним присоединился лишь «Филин» — тот странный человек из библиотеки. Всего пятеро стояли у могилы, и никто не послал ни цветов, ни слов от имени Дэзи. Филин, снимая запотевшие очки, тихо произнёс: «Да ведь у него бывали сотни людей», — и в этом был весь приговор чуждому, равнодушному миру.

Потом жизнь вернулась на круги свои. Ник, душой опустошённый, уходил от Востока — от его холода, цинизма, неумолимой скачки за богатством. В памяти оживали зимние поезда его юности: шумные рождественские отъезды, запах снега, доброта Среднего Запада. Теперь он понимал: Эгг и Нью-Йорк, все эти дворцы и лица, были искажённой тенью чужой цивилизации, где даже мечты продаются за прибыль.

Перед отъездом он увидел Джордан Бейкер. Разговор их был вежлив, но холоден. Она сказала, что выходит замуж, и будто упрекнула его: он — не тот честный человек, каким ей казался. А он, уже потерявший юношескую веру в слова, ответил устало: «Мне тридцать лет. Я слишком стар, чтобы лгать себе». Их связь закончилась — так же естественно, как и все на Востоке.

Однажды Ник случайно встретил Тома. Тот был всё тот же — уверенный, плотный, самодовольный. Он рассказал, что именно он сказал Уилсону, кто был за рулём машины. Том оправдывал себя: утверждал, что спасал жену, что Гэтсби — преступник. Для него всё было просто: убрать опасность и забыть. Ник понял, что Дэзи и Том похожи — беспечные люди, разрушающие всё, чего касаются, и прячущиеся за деньги и безнаказанность, оставляя другим разгребать осколки.

Вилла Гэтсби пустовала, заросшая травой, как могила его мечты. Вечерами Нику слышались отголоски тех праздников, когда казалось, что жизнь звенит и сверкает. Однажды в полумраке он увидел огни на аллее — вероятно, какой-то запоздавший человек хотел попасть на бал, не зная, что хозяин давно мёртв.

Перед отъездом Ник пришёл попрощаться с домом. На белых ступенях он стер ногой непристойное слово, оставленное мальчишкой, и спустился к воде. Ночь была тиха, луна делала недвижный пролив похожим на зеркало. Он лёг на песок и подумал, что когда-то здесь стояли мореплаватели, впервые увидевшие Новый Свет. Тогда природа казалась им нетронутой мечтой, обещанием чего-то неизмеримо прекрасного — таким же обещанием, каким для Гэтсби был зелёный огонёк через бухту. Тот огонёк, загорающийся снова и снова, символизировал для него всё будущее, всю веру в возможность достичь невозможного.

«Гэтсби верил в зелёный огонёк», — размышляет Ник. Он верил в грядущее счастье, которое всегда уходит, но не исчезает из надежды. И мы, как он, не перестаём плыть навстречу мечте — всё быстрее, всё отчаяннее, пока течение не сносит нас обратно, в прошлое.